Через две недели в кортеже из пяти машин прибыла в особняк молодая роскошная подруга Михалыч Элеонора.
Закатили пир горой: здесь тебе и молочные поросята, брызжущие напитанным соком, птица различных видов и всё то разнообразие, что может предоставить бескрайние русские просторы.
На торжественной тусовке губернатор и старец Лазарь восседали бок о бок. Пели расшалившиеся цыгане, рвя глотки и пуская волной многоцветие одежд. Захмелевший Михалыч, взяв микрофон из коробки с шампанским, громко, как всегда подходит тем, кто живёт по-барски, начал:
-Дамы и господа! На минуту закроем рты и послушаем отзвуки моего мышления. Давно меня терзала задумка сделать нечто полезное для духовного развития русских земель. Буду предельно ясен и краток: задумал я реалити-шоу "Неканоническое житие", где в течение реального времени наш народ будет наблюдать духовные поиски и жизнь нашего уважаемого старца Лазаря, которого я имел честь принять в свои пенаты три недели назад.
Один из гостей, напыщенный мужичок в розовом пиджаке так аплодировал, что вывихнул мизинец на левой руке. Тяжко встав из-за стола. он потянулся до бутылки "Smirnoff", открыл её небрежным движением уже подвыпившего человека и полил на палец. Благодатное чувство накрыло его; душа наслаждалась прекрасным чувством радости.
Старец хрустел аппетитным малосолёным огурцом и прикидывал на ум, во сколько обойдётся губернатору его новая затея. Весь пафос размышления Лазаря заключался в едином: отдать Богу как можно более своих талантов, чтобы получить от народа своевременную пользу, которая виделась ему не в славе и почитании, а в реальном количестве рублей. Ведь слава – это преходящая волна, которая большинство смывает безвозвратно, а деньги, их магическое обладание сам Господь Бог готов принять с особым восторгом. У кого имеется купюра, у того имеется всё, что потребно каждой человеческой душе.
Толпа, пожирающая деликатесы, волновалась бурным потоком: "Дайте слово Лазарю!" , "Дайте слово Лазарю!" Восторженный вопль будто крик на новгородском вече полоскал волнение и азарт чувств.
Лазарь схватил микрофон своими могучими жилистыми руками и заговорил, окая на каждом слове:
-Что говорить мне? Каждое моё слово должно вызывать у вас катарсис. Мне ли шептать вам, дорогие мои, – нет! мне громко говорить следует: согласен! согласен!
Милый мой, Лазарь! Чем для тебя обернётся эта нажива… Не пустотой ли, не выжженным полем, на котором когда-то цвели васильки и ромашки? Доброта должна быть безвозмездна, в идеале – она есть подвиг; ты же захотел зачерпнуть денежной воды, вдоволь напиться и не поперхнуться её мутным осадком. Зачем тебе это гнилое дело; всякое телевизионное дело, проект настроен на ответной прибыли, а что ты можешь заработать, ведь твоё дело – спасать души, а ты вторгаешься в глубокое море, способное убить, захватить целиком…
Михалыч вышел из зала и направился охране, пившей отдельно от приглашённых.
-Ребята, приготовьте вертушку и ждите, когда я буду готов вылететь.
Пошёл сильный дождь, омывающий гранитные плиты, уложенные дорожкой. Виктор сидел под гребком и смотрел на губернатора. Он готов был броситься под хляби небесные, ибо Михалыч дал ему новый смысл жизни, заключавшийся в жратве и развлечениях. На днях рогатиной завалили медведицу и столь полного удовлетворения управляющий никогда ранее не ощущал.
Михалыч махнул рукой. Виктор сорвался с места как спринтер, мчался как борзая, готовая помочь хозяину исполнить его мысли.
-Слушай, Витя. Лазаря на три дня поселись в номер в особняке, пусть пообщается с Элеоноркой, вправит ей мозги. Но смотри, чтоб не сильно он проповедью махал, а то она соберёт манатки – и в город. Знаешь же её проституточный характер.
-Готов выполнять! – вытянулся как глист управляющий.
Губернатор потёр нос, алеющий словно ужаленный пчелой и добавил, глядя сквозь Виктора:
-Гостей развезёте в порядке очереди. А я улетаю на конференцию, буду заниматься государственными вопросами, а значит, по пустякам меня не тревожить и ****ями не волновать!
Виктор икнул.
-А если Элеонора…
-А если Элеонора дождётся меня как порядочная дама, а не как ссыкуха из заправки, то получит новый бриллиантик на свой прелестный пальчик. Так ей и передай! Да, за Лазарем надзор особый: пусть не переедает, читает как можно больше и вообще – наслаждается предвкушением лакомства славы, которая спуститься к нему с неба как манна небесная.
Подошёл Квача, играющий желваками. Его бугристые мышцы, давившие хрупкие шеи боснийских детей, жаждали нагрузки. Тренировками у груши и манекенах он удовлетворялся кое-как, а секс вообще презирал как нечто противоестественное.
-Вертолёт готов, Евлентий Михайлович! – сказал он, еле выговаривая имя и отчество своего хозяина. Некогда он хорошо учился, но занятия каратэ отбили это желание. Его тренер и гуру по совместительству учил его так подходить к тренировкам, чтобы были отметены все левые, второстепенные желания. Квача, он же Квачев Сергей Глебович выбрал приоритет силы над знаниями.
Много желающий нашлось проводить Михалыча в дорогу. Некоторые стояли на коленках, подпираемые трясущимися руками. Лазарь красивым взглядом наблюдал взлёт вертолёта над тайгой, которая уже погружалась в сон, но гул лопастей нехотя её разбудил. Спи, тайга!